Оружие владыки

Подтянувшись, я осторожно переставила ногу, цепляясь носком за очередной выступ и перенесла центр тяжести, сняв лишнюю нагрузку с рук. Прищурившись, оценила оставшийся маршрут. Ха. Почти на месте. Главное, теперь бдительность не потерять, а то лететь мне далеко и больно.

Дав себе пару секунд на передышку, полезла дальше, с удовольствием отмечая, что стала гораздо выносливей и ловчей за минувший год. В прошлый раз я едва добралась до этого проклятого дерева, пару раз чуть не сорвавшись. Хорошо, что дядя не знает, где растёт его вожделенный пиктарус.

Впрочем, вожделенный он не только для дяди Торалда, но и для меня. Парочкой интересных стрел из этой чудной древесины я свою коллекцию обязательно пополню.

Правда, придётся покорпеть над их магической начинкой, чтобы они пробивали физические щиты, как мне того хочется. А терпение и усидчивость, увы, далеко не мой конёк, хоть и старались воспитать во мне эти полезные качества. Дядя Торалд – взявшись учить меня артефакторике, а тётя Мариэл – пытаясь привить мне любовь к истинно женским занятиям, то и дело усаживая меня за всяческое рукоделие. И если в первом случае я путём обуздания собственного непоседливого нрава всё-таки добилась определённых успехов, то ко второму любовь упорно не прививалась, несмотря на старания мои и тёти. И тут даже мой дар, требующий выхода, никак не виноват. Просто польза артефактов для меня неоспорима. А вот зачем мне вышитая подушка, если я и на обычной хорошо высыпаюсь, хоть убейте, не понимаю. Но тёте об этом знать не обязательно. Оскорбится в лучших чувствах прекрасного.

Закидывая ногу на нужный мне выступ, с чувством победителя подтягиваюсь в последний раз и забрасываю своё тело на скалу. Мышцы приятно ноют после проделанной работы, и я, перевернувшись на спину, позволяю себе несколько минут полежать в тени того самого пиктаруса, наслаждаясь солнечным светом, одним из последних погожих осенних дней и ощущением свободы. Мне настолько хорошо в данный момент, что все печали кажутся ненастоящими и далёкими. Они там, в другой реальности. А здесь и сейчас есть только я, шум водопада, корявые ветви очень редкого и ценного дерева над головой и бездонное небо, слепящее глаза. А ещё нагретый солнцем камень под спиной и мягкий мох. Красота.

Да и какие печали? Я почти свободна здесь в родовом замке моих опекунов, в дальней провинции королевства Эббон. Могу жить, как пожелаю, потому что никому кроме дяди Торалда и тёти Мариэл нет до меня дела... И не будет.

Не так давно я подслушала их разговор, из которого поняла, что и замужество мне скорей всего не светит, потому что мой супруг может вздумать воспользоваться юной женой, чтобы притязать на её наследство. Мой отец такого точно допустить не может.  

Так что куковать мне в замке Аддарил всю свою жизнь. Чем не замечательная перспектива? Просто прелестная, как говорит тётя Мариэл. Ага. И горечь к горлу подкатывает отнюдь не от грусти. Это всё молодые иголки туёвника, которые я сжевала по дороге к скалам, виноваты. Они горчат, а не чувство горькой несправедливости. Да и изменить ничего не могу, так что нечего и думать об этом лишний раз.

А вот приступать к задуманному явно пора. Время не стоит на месте и солнце скоро будет в зените. А меня ещё дома дела сегодня ждут. Посему, хватит валяться.

Осторожно поднявшись на ноги, осматриваю дерево, выбирая ветви, которые буду рубить. Отстёгиваю от пояса прихваченный с этой целью топорик и берусь за дело, заодно прикидывая, какие сочетания дерева и камня дядя на этот раз попробует использовать, и что из этого получится. Интересно, меня допустит до своих изысканий, или уже готовым результатом впечатлять будет? Пиктарус невысок, ствол причудливо изгибается, покрученный зимними ветрами, почти нависая над обрывом. Добраться до подходящих мне по возрасту веток довольно сложно, да и древесина у него зараза твёрдая. К тому моменту, как я заканчиваю, руки уже гудят. Но мне не привыкать. Обвязываю верёвкой ветки стягивая в удобную аккуратную, благоухающую вязку, потом снимаю свою куртку, мягкие сапоги, штаны, сворачиваю в свёрток и привязываю к добытому добру. А дальше поднимаю это все и, точно рассчитав траекторию полёта, добавляю заклинанием с приложенной силой импульса и бросаю всё это вниз.

Теперь можно и побаловать себя в награду. Тем более, что скоро ударят морозы и моё запретное удовольствие станет совсем невозможным.

Лазить по холодным скалам босой и почти раздетой то ещё удовольствие, но не прыгать же мне в озеро в сапогах – их сушить долго. Да и плавать неудобно.

От предвкушения и страха даже дух захватывает. И по мере того, как я подбираюсь к стремительному водному потоку и обрыву, с которого он с гулом обрушивается вниз, сердце начинает ускорять свой бег, разгоняя кровь по венам. 

А когда встаю в полный рост на краю, вдыхая наполненный бризом воздух, кажется, что стоит руками взмахнуть и я взлечу над этими скалами, озером, лесом… Подставляю солнцу и ветру лицо, наслаждаясь этим ощущением. Делаю глубокий вдох, развожу руки в стороны и отправляю своё тело в безумный полёт. Мгновения свободного падения и распирающий изнутри дикий восторг. Лёгкость и стальное напряжение в каждой мышце. Делаю кувырок и стрелой вхожу в воду, пробивая ногами её поверхность. Холод и сокрушающее давление со всех сторон на доли секунды оглушает, но уже через минуту я выплываю, отплёвываясь и не сдерживая счастливого смеха. Сердце грохочет, кажется, в ушах. Всё вокруг играет запредельно яркими красками. Я обожаю эту жизнь, несмотря ни на что.

– Так вот чем ты занимаешься, когда убегаешь из замка? А я-то думал, может с каким смертником встречаешься, – доносится до меня с берега, заставив резко развернуться.

Кого ещё демоны принесли? 

Он сидит на камне возле моей вязки. И беззастенчиво пялится. В карих глазах плещется лукавый смех и откровенный голод, который я привычно предпочитаю не замечать.

– Единственный смертник тут только один, – сообщаю с досадой, прищурившись. – Ты что следишь за мной?

– Как можно, принцесса? – Коган криво ухмыляется. – Барон отправил на твои поиски нескольких человек. Я оказался удачливей остальных. Но ты лучше вылезай из воды, если не хочешь порадовать ещё кого-то своим прелестно-раздетым видом.

– Зачем дядя за мной послал? – недоумённо интересуюсь, неохотно устремляясь к берегу. Несмотря на согревающие заклинания, холод начинает пробирать до костей.

– Полагаю, причиной послужили гонцы от короля, – пожимает плечами мой заклятый друг.

Гонцы? С чего бы это? Дядя недавно отправлял письмо владыке Эббона с докладом, как живётся в ссылке его старшей дочери, и на ближайшие несколько месяцев о моей персоне должны были благополучно забыть. А тут целые гонцы.

– Отвернись, – велю Когану, когда ногами касаюсь дна.

Он иронично хмыкает, смеряет меня преувеличенно жадным взглядом, но всё же отворачивается.

– Гонцы давно приехали? – выходя из воды, я зябко обхватываю себя за плечи. Такой день хороший испоганили.

– Да уже часа два назад. Срочно им принцессу Аеталь подавай, а тебя вот в замке нет. Психуют столичные зануды, – друг не скрывает своего пренебрежения. Даже не видя его лицо, я могу представить саркастическую ухмылку. Здесь, в провинции, двор владыки Эббона популярностью не пользуется. 

От пережитой во время и после прыжка эйфории не осталось и следа. А от известий становится по-настоящему тревожно. Хороших новостей от отца я уже давно не жду.

Высушив, не снимая, облепившую меня мокрую сорочку, отвязываю свои вещи от вязки душистых веток и принимаюсь одеваться. Коган срывает пучок иголок с ветки туёвника у себя над головой, придирчиво выбирает одну и принимается её жевать.

– Много их, зануд этих? – натянув сапоги и застегнув куртку, вытаскиваю растрёпанную косу из-под воротника. Цепляю к поясу топор, поправляю ножны. – Я готова. Пошли.