Что ты несёшь с собой - часть II

— Кого это тут нелёгкая принесла?

Из-под крыши ближайшего домика вынырнула скукоженная старушка в шляпе в половину той крыши. Стен у домика не было вовсе, только подпорки да пара занавесок из рогожи. В этой нищей деревне прятать было нечего, кроме болотистых луж, которые жители застилали широкими листьями. Уж не знаю, на каких горных медведей они так охотились, но попалась в итоге я, потянувшись за странной вещицей посерёдке той лужи. Кто ж знал, что под слоем листьев грязевая ванна мне по пояс?

Чалерм с трудом сдерживал смех, когда подал мне руку. Правильно, на прошлой охоте его в грязи валяли, теперь меня… Вачиравит ничего не сдерживал и руки не подавал, стоял хихикал в сторонке. Тоже мне, муж называется! Хоть брак у нас — одно название, а всё равно обидно.

Я состроила ему рожу и позволила Чалерму меня вытащить. Рука у него была прохладная, несмотря на жару. Когда жидкая глина меня отпустила, я чуть не впечаталась носом ему в плечо, отчего стало сразу и жарко, и холодно. Нет, нельзя подпускать его так близко. Если к Вачиравиту я была полностью равнодушна, то к Чалерму, увы, нет. Вот только я не доверяла ему достаточно, чтобы поддаться своим чувствам.

— Всё хорошо, пранья? — тихо спросил он совсем над ухом. Мои узоры полыхнули, но я быстро увела смущённый розовый в возмущённый красный, направив свой гнев на старушенцию, которая продолжала расспрашивать, кто мы такие.

— Мы — махарьяты по вашей заявке! А вот зачем вы лужу листьями прикрываете?

— Бродяги, что ли? — старушка сощурилась и подбоченилась. — Нам этого добра не надобно, у нас тут клан есть, — она ткнула пальцем вверх, имея в виду гору.

— Мы из этого самого клана, — миролюбиво сказал ей Чалерм, отпустив мою руку. А я бы ещё подержалась, может, остыла бы немного…

— Ладно врать-то! — фыркнула бабка. — Из клана приходили в ту луну, а лужи мы ещё до того прикрыли, чтоб всякие тут не шлялись. Были б вы из клана, знали бы! А они так и сказали, мол, бродяг всяких не пущать!

Чалерм обернулся ко мне с многозначительным видом, а потом обменялся взглядами с Вачиравитом. Мне было приятно, что он начал с меня, а не с него. Конечно, оказаться более полезным соратником, чем Вачиравит, — честь невелика, но я умею довольствоваться малым.

Зато у Вачиравита были доспехи с гербом, и теперь он этим самым гербом повернулся к бабке, небрежно указав на него большим пальцем через плечо. А лицо при этом такое сделал, словно герб у него не на спине, а пониже, и вот это самое место он миру и предъявил.

Старушенция сощурилась на герб, и Чалерм принялся заговаривать ей зубы. Мол, мы с проверкой, следим, чтобы ученики не напортачили, преподаватель пробует экспериментальные методы, а клан большой, всех не опросишь, где какие лужи… Пока он болтал, я стала рассматривать ту самую вещицу, ради которой увязла в луже. На первый взгляд — просто лотосовый лист, завернувшийся под ветром. Но мне показался странным его край, потому и потянулась за ним в это болото. А теперь подтвердила свои подозрения: край был прошит тонким стебельком, так что из листа получился конвертик. Конечно, дети могли играть или ещё что… Я надорвала шовчик и заглянула внутрь. Пусто, только измазано чем-то, да ещё запах такой…

С воплем я бросила лист на землю и отскочила. Оба мужчины обернулись ко мне, а старуха осеклась на полуслове.

— Что случилось?

Я судорожно соображала, как объяснить, чтобы мои слова не противоречили тому, что Чалерм наплёл бабке. Искреннее беспокойство в его голосе вовсе не помогало думать! Наконец я вспомнила, что Вачиравит умеет читать по губам, потому что в детстве лишился слуха.

— Здесь был проклятый сноп, — беззвучно произнесла я, невольно вкладывая намного больше усилий в движения губ, чем при обычной речи.

Вачиравит нахмурился и перевёл взгляд на брошенный зелёный конвертик. Я стала прикидывать, как бы донести мысль до Чалерма, но тот, похоже, набрался умений Вачиравита, потому что тут же повернулся к старухе.

— А что, милейшая, случалось ли у вас, что людей за ноги в воду утаскивало?

— За ноги не за ноги, а пропали люди, — проскрипела бабка, — Чего мы вашего брата-то звали, думаете? Вот вечером спать пойдёт семья, а на утро человека не досчитаются. Сначала думали, сбежал там или что, да только многовато их сгинуло. Ваши же сразу и сказали, мол, амарданур с жиру бесится, вот и похитил. — Она покачала головой. — Вот знали бы изначально, кому молиться, авось бы лихо и прошло мимо, ох…

— И что с этим сделали наши махарьяты? — спросил Чалерм, не позволив старухе удариться в рассуждения.

— Что сделали, что сделали, — проворчала она, кося недобрым глазом на Вачиравита. — Походили тут, пошептали, денег собрали, как на похороны, да и вся недолга. Велели небесным богам молиться. С тех пор уж больше никто не пропадал.

Пошептали, значит… Интересно. Каким образом “пошептать” здесь должно было повлиять на повадки амарданура, который сидит где-то на горе? Да и о каком амардануре речь? Здесь земли клана Саинкаеу, вряд ли на них какой чужой амарданур поселится, а своего, как я теперь знала, они лишились.

— Это который же амарданур? — словно прочитал мои мысли Чалерм.

— Ну который! — Старуха махнула рукой куда-то вверх. — На горе вашей который. — И тут же сощурилась. — Как же вы не знаете, коли сами из клана?

— Мы-то знаем, — обворожительно улыбнулся он. — Нам важно, что вам ученики сказали.

Я задумалась, предоставляя Чалерму морочить бабке голову. Значит, махарьяты Саинкаеу списали пропажи людей на несуществующего амарданура. И что, просто представление тут устроили с шептанием? Чем бы это помогло?

Чалерм принялся расспрашивать старуху именно о таких подробностях, но она стояла на своём: никуда из деревни махарьяты не ходили, никаких трупов не приносили. Из людей никто демоном не оказался. Просто пошептали, знаки нарисовали… А где те знаки? А уж дождём смыло. Зато местные поставили храм небесным богам.

Чалерм наконец отпустил бабку, выдав ей горсть меди за рассказ, а сам достал книгу и принялся обугленной палочкой делать там какие-то пометки.

В этой деревне мы оказались неслучайно. На прошлых охотах стало ясно, что махарьяты из клана Саинкаеу сговариваются с местными властями, чтобы наживаться на бедах простых жителей. Остался вопрос — кто именно из старейшин в этом замешан. Потому Чалерм переписал из учётных книг список всех клановых охот за последние несколько месяцев, и теперь мы пришли проверять работу старейшин. Похоже, не зря пришли. Осталось понять: ученикам своим старейшина дурил головы или они тоже в деле?

— Что, по-вашему, они здесь придумали? — вполголоса спросил Чалерм.

Я покосилась на отброшенный зелёный конвертик из-под проклятого снопа. Снопы делались из скрученных, связанных и прошитых особыми заклинаниями тел демонов, и практика эта была под запретом у всех известных мне кланов махарьятов. Однако мы уже знали, что кто-то из Саинкаеу приторговывает ими из-под полы.

— Скорее всего, подбросили снопы людям в дома заранее, а потом, когда пришли по вызову, как-то уничтожили. Вон, только обёртка и осталась.

Чалерм пожевал кончик своей палочки, и я поспешно отвела взгляд. Не время мне умиляться его маленьким привычкам.

— Думаете, они не собираются тут снова поживиться через пару лун? Раскидали снопы, потом уничтожили, и всё?

Я соскребла глину с выбившейся из причёски пряди волос. Зачем-то же махарьяты сказали местным устроить западни на дороге и гонять бродячих охотников. Скорее всего, чтобы те не раскрыли их коварный план.

— Думаю, снопы ещё остались и ждут своего часа.

Чалерм кивнул с таким видом, словно я сдала экзамен. Очень захотелось приласкать его ножнами. Что за снисхождение? Я — хорошо обученная и опытная махарьятта, а он просто историк! Однако мечом он владеет так, что легко увернётся.

Тем временем Вачиравит убрёл куда-то вверх по склону, и вдруг крикнул оттуда нечто нечленораздельное. Из-за глухоты он и говорил довольно невнятно, а уж кричал — и вовсе ни слова не понять, так что мы поспешили к нему посмотреть, что он там нашёл.