Рабы для одинокой попаданки

Сегодня у меня день рождения. Последние лет пять я не отмечаю это событие, а точнее, ненавижу его. Слишком много болезненных воспоминаний, да и время неумолимо: мне исполняется сорок лет! А я до сих пор одна, ни детей, ни мужа, ни подруг. Ни-ко-го!

Говорят, сорок лет отмечать - дурная примета, но что мне какие-то предрассудки? Поэтому покупаю по дороге домой красивый кекс и свечу. Дома завариваю чай, и загадываю одно единственное желание: хочу перемен!

До зубного скрежета, до боли в мышцах! Хочу хоть что-то в своей жизни поменять! Невыносимо возвращаться в пустую квартиру, корить себя за неудачи с бывшим, искать причины и оправдывать его неверность.

Непрошеные слезы сами наворачиваются на глаза, стоит себя хоть чуточку пожалеть. Отламываю кусок кекса и со злой уверенностью, что ничего не изменится, начинаю его жевать. И мне бы успокоиться, но нет, рыдания прорываются, и я давлюсь треклятым кексом. Слезы брызгают из глаз, я пытаюсь проглотить сладкую гадость, но тесто комом встает поперек горла.

Ни вздохнуть, ни выдохнуть…. На пол летит чашка и остатки праздничного угощения. Я хватаюсь за прикроватный столик, пытаясь дотянуться до мобильного. В глазах стремительно темнеет.

Матерь божья! Я не хочу умирать!

***

- Донни Латифия! Донни Латифия! Откройте глаза! Помогите, остолопы!

В сознание врывается противный высокий мужской тенорок. А следом за ним мне отвешивают такие нехилые пощечины. Еще и вонь невообразимая бьет в нос.

Захлебываясь кашлем, я пытаюсь разлепить глаза. Мир плывет в жесточайшей карусели.

- Уберите, господи, что ж за гадость! – отмахиваюсь от смердящего нечто, что все еще у меня под носом.

- Слава создателям! Донни жива! – вещает все тот же голос.

Заставляю себя разлепить веки, щурясь от яркого света. Надо мной нависает небольшой мужичок. Щечки пухлые, губы растянуты в услужливой улыбке, а узкие глазки смотрят внимательно, оценивающе. Эдакий Карлсончик, только без пропеллера. Хотя, почему без? Вон, из-за спины выглядывает какое-то чудо техники.

- Ты кто? – спрашиваю первое, что приходит на ум.

- Донни Латифия, вы что? Не узнаете меня? – он кривится, будто сейчас пустит слезу. Только этого мне еще не хватало.

- Голова кружится, - поясняю ему. – А вы…

- А мы сейчас на рынке, донни! Рабы, помните?? Батюшка ваш перевел немало кредитов, чтобы подобрали подходящих. Но мой вам совет: не смотрите на красивых, а берите тех, чья рожа пострашнее моей будет! Из них получатся отличные охранники! – он заливается странноватым смехом, с металлическими нотками, а я недоумеваю.

О чем он? Где я? Почему на мне такие странные вещи? Кто все эти люди?

Вокруг творится невообразимая толчея. Витают запахи терпких пряностей и почему-то машинных масел. Мимо снуют мужчины и женщины в диковинных нарядах. А я лежу в инопланетной капсуле, иначе эту штуковину и не назвать. Коротышка в руках держит пульт, будто от телевизора.

- А вот тут, донни, девиц отдают. И дешево! Вам новая служанка не нужна? Всего один кредит! – восклицает он.

- Погоди, - перебиваю его, - девушку продают??

Приподнимаюсь на локтях, пытаясь оценить масштаб моей галлюцинации.

- Практически даром! Может, прикупим?

Здесь что? И, правда, торгуют людьми? Что за дикость! Качаю головой. Не хочу покупать людей, это как-то слишком даже для фантастического сна.

- Ну и ладушки! Раз уж вам полегчало, донни, тогда идем дальше. Сегодня второе солнце в зените, не мудрено-то и в обморок упасть! Тут придется ножками пройтись-то. А ну помогайте, негодники! – «Карлсончик» нажимает на кнопку пульта, подгоняя молодых, коротко стриженных парней. Они безропотно поднимаются с земли и помогают мне выбраться из капсулы. Все это проделывают молча, не смея поднять глаз.

Я иду следом за своим провожатым, и сзади меня «прикрывает» пара рабов. Еще двое остались охранять капсулу. Странно, что никто из них не попытается удрать. Но, наверное, все дело в этих рабских ошейниках. Стоило коротышке кнопку нажать, как они засветились голубым светом и мужчины поднялись.

- О, вот они! Скорее, донни Латифия! А то всех подходящих вмиг разгребут. Начинаются торги!

Коротышка, несмотря на свой малый рост, прет как танк сквозь толпу. Покрикивает, ругается, работает локтями, выискивая местечко получше.

Наконец-то мы останавливаемся у огромного металлического контейнера. Мое внимание приковывает толстяк с непонятным устройством на голове и необъятным пузом. За его спиной сидят на земле мужчины. Торговец живым товаром?

- Подходите любезные доннии и почтенные даны! У меня лучшие невольники в Марджасетии! Крепкие, здоровые и на любой вкус! – раздается зычный голос торговца.

Так вот для чего у него эта штука на голове, она усиливает голос в разы.

Толпа напирает, и мне дико наблюдать, с каким азартом принимаются обсуждать мужчины и женщины рабов.

- Итак, первый и, несомненно, лучший – это молодой Ракс из Третьего мира! Его с трудом пленили наши доблестные стражи, когда он имел неосторожность приземлиться на наших землях!

Делаю вывод, что жители этого места умеют перемещаться по воздуху. Я толкаю коротышку в бок, и спрашиваю:

- А что не так с жителями Третьего мира? Почему им нельзя к нам?

В ответ он так посмотрел на меня, что стало ясно, я опять сморозила какую-то явную глупость.

- Вы уверены, донни, что вам стало лучше? Вид-то болезный слегка! И вопросы странные задаете!

- Все отлично, но голова как ватная. Все перемешалось.

Он понимающе охает.

- Давайте всех посмотрим, а потом я отвечу на ваши вопросы, милая донни Латифия! И сделаю тонизирующий укольчик.

От последнего предложения категорически отказываюсь. Укольчиков мне не надо, спасибо, да и от подобного обращения меня слегка передергивает каждый раз. Какая еще «донни Латифия»?! Напоминает героиню дешевого мексиканского сериала. И остается только гадать – как некий «батюшка» отправил возлюбленную дочь на невольничий рынок в сопровождении этого нелепого мужичка!

Тем временем на подсвеченный светодиодами помост поднимается упомянутый Ракс. Он держится с достоинством, будто и не в рабских кандалах идет. Прямая спина бугрится мышцами, узкие бедра прикрывают оборванные выше колена брюки. А еще он бос, длинноволос и очень хорош собой. Над толпой проносится восхищенный вздох, в основном - женский.

Я задерживаю дыхание. От красивого мужчины сложно отвести взгляд. Отмечаю и кубики на прессе, и сильные руки, которые он все время сжимает в кулаки. И лицо, такое мужественное, благородное. Про таких говорят «породистый».

- Кто хочет заполучить себе в услужение этого удальца? Он и землю сможет обрабатывать, и хозяйство вести, и на руках носить. С таким рабом не нужны машины. Он в десять раз дешевле, чем парящая капсула, и во столько же раз экологичнее!

Красавца толкают палкой, вынуждая демонстрировать свои «достоинства». Его скулы покрывает стыдливый румянец, и он нехотя показывает себя, как того требует торговец: поворачивается спиной, боком, чтобы все собравшиеся могли хорошенько его рассмотреть.

Женщины радостно выкрикивают какое-то слово, и я не могу разобрать, что они повторяют.