Храм посреди самума

В пустыне бушевала буря. Шквал ветра поднимал с земли песчинки, завлекая их в яростный танец, будто преследовал цель снести всё, что было на пути. В такую погоду путь держать опасно, но пустыню всё же пересекали отчаянные путники. Лошадь едва передвигала ногами, копыта зарывались в песок под весом кобылы и двух всадников.

Эва прислонила внутреннюю сторону локтя к лицу, чтобы хоть как-то укрыться от надоедливого песка. Он лез в глаза, забирался под одежду, неприятно перекатываясь по коже. Ливий тоже старался упрятаться от назойливых крупиц рукой, но получалось скверно, ведь помимо песчинок, попадающих в глаза, по лицу били волосы спутницы, сидевшей перед ним. Кроме того, ему не удавалось разглядеть ни зги впереди: шквалы ветров заслонили весь путь.

Когда они выдвигались, наступал рассвет. Но в такой невыносимой стихии шли они, казалось, целую вечность. Было уже непонятно, в каком положении находилось солнце. Ощущалось, будто движение приходилось под куполом, в котором царствовал дикий самум*. Сколько они были в пути? Час? Два? День? Определить было трудно. Коротать время за разговором не получалось: песок тут же находил раскрывшиеся рты.

Путники повернули голову на собачий лай. Эва упустила момент, когда её пёс успел покинуть их компанию. Стоило Ливию потянуть поводья по направлению к Бисану, тот тут же побежал дальше, будто указывая путь.

Через несколько мгновений перед их взором оказалось небольшое каменное здание. Рассмотреть его не получалось из-за столпов песка, да и желания особо не было: путники торопились войти внутрь.

Оказавшись в здании, они, будто ошпаренные, тут же спрыгнули с лошади, принявшись лихорадочно кашлять. Внутри воздух был не таким горячим и спёртым, а самому телу ощущалось приятнее от каменной прохлады. Было слышно, как за стенами свистит ветер.

— Нам нельзя останавливаться, — резко произнесла Эва.  — Мы не можем терять время.

— Оно у нас есть, — спокойно ответил Ливий, закидывая свой снятый плащ на седло, — мы можем немного отдохнуть.

— Я не могу лишиться шанса добраться до тела Исмана. Осталась самая малость!

— Эва, мы знаем, в каком ибу он лежит. В такую бурю опасно передвигаться, да и заблудиться можно. Нужно переждать, когда она хоть немного успокоится.

Эва неприятно скривила лицо. Она была зла, но не на Ливия. Буря, которую наслал Сет, рушила все их планы. К чему было вызывать такую сильную? Да и такую долгую?

— Ладно! — недовольно согласилась она. — Но недолго.

Пока Ливий рылся в седельной сумке, Эва метнулась вглубь храма, чтобы пройтись и размять ноги, затвердевшие от седла. Её шаги эхом отражались в пустой комнате. На стенах и столбах красовались полустёртые рисунки, которые привлекли её внимание. Там были и иероглифы. Эва усмехнулась, вспомнив, как напилась хека с Рэймссом, когда эпистат заставил их ночью сидеть и переписывать папирусы. Кажется, это было совсем недавно, но сколько всего произошло с того момента… Смерть Исмана, казнь Дии, нападение Реммао… Эвтида уже не успевала привыкнуть к одному потрясению, как тут же случалось другое.

Она потрясла головой, прогоняя мысли. Присмотрелась к рисункам. На всех, как на одном, был изображён мужчина с головой собаки. Среди них Эва заметила и голову осла.

— Это… Сет, — она провела пальцами по изображению.

— Твой друг? — усмехнулся Ливий.

— Не друг он мне, — ответила Эвтида, не отвлекаясь от изучения рисунков. — Кажется, это храм Анубиса.

— Я думал, ты не смыслишь в иероглифах.

— Видимо, я хорошая ученица, — улыбнулась она. Только вывод она сделала не по символам, а по изображениям. Но Пеллийскому об этом знать необязательно.

Эва обернулась, когда услышала глухое шуршание позади. Ливий расстилал плед, а после уселся. Молча мотнул головой на место рядом, приглашая.

Эвтида присела напротив. Рука сама потянулась к волосам Ливия, чтобы прибрать выбившуюся прядь за ухо. Одно невинное движение заставило сердце мужчины биться быстрее. Эта девушка сводила его с ума. Она была безрассудна и упряма, хитра и скрытна, но, боги, как же она была красива…

— Ты весь в песке, — улыбнулась Эва.

— Ты тоже, — Ливий смахнул прилипшие крупицы с её щеки. Тело ещё не остыло от удушливой непогоды за стенами. Одним движением притянул к себе, приобняв за плечи и уложив голову на грудь.

Эвтида потревожила его спокойную жизнь, одним своим появлением перевернула всё вверх дном. Она была его личным самумом. Тот, что всю жизнь стремился жить в достатке и одевался в дорогие шелка, теперь сидел в старом храме, где холод каменных полов ощущался сквозь тонкий плед. И прижимал к себе любимую девушку, из-за которой был вынужден быть в бегах. Но чувства, что она вызывала в нём, того стоили. Она стоила всех тех бед, что свалились на плечи Ливия. И ради её счастья и душевного спокойствия он был готов на всё.

Эва задумчиво перебирала край рукава своего костюма. Смерть несущая… Имя, данное матерью, преследовало её по пятам, с каждым разом лишь оправдывало себя. И если так, то и его она обрекала на скорую смерть?..

— Зря ты пошёл со мной, — тихо произнесла Эва.

— Это ещё почему?

— Я несу за собой смерть, куда не погляди, — Эва выпуталась из его объятий и села прямо. — Я не хочу, чтобы и ты…

— Моя милая госпожа, — тепло улыбнулся Ливий и взял за руку. — Со мной всё будет хорошо. Я не брошу тебя одну, — он оставил мягкий поцелуй на тыльной стороне ладони.

Но Эва понимала, что он не может ей этого обещать. Рано или поздно Реммао или охотники нагонят их и… Страшно подумать, что тогда будет. И если это их последний спокойный момент вместе, нужно взять от него сполна.

Эва потянулась к его губам. Поцелуй вышел глубоким и чувственным, девушка прижалась к Ливию так, будто это была её последняя возможность. Этот мужчина был её оазисом спокойствия и умиротворения посреди хаоса вокруг. Её личным храмом посреди самума. И лишаться его она хотела меньше всего на свете.

Не разрывая поцелуя, она подобралась ближе, обхватывая лицо двумя руками, словно боялась, что он убежит, исчезнет. Страх потери крепился в её душе с каждым днём. Нет, она не позволит. Если сгинет он, то и она вместе с ним. Чувства были слишком сильны, чтобы их можно было забыть и стереть. И плевать, что там за договорённость с Сетом. Она выкроила в своём сердце место для Ливия, а это значило, что без него она не сможет полноценно существовать. Ещё одна большая потеря сведёт её с ума. Если Сет защищает её, то пусть и Ливия защитит тоже.

Когда Эва села сверху, руки Ливия обхватили её за талию и крепко прижали к себе. Чувственный, почти невинный, поцелуй разгорался, обретая всё новые краски. Скоро они дойдут до точки невозврата, когда останавливаться будет уже поздно. Эве было боязно. В глазах, будто вспышками, мелькали грубые прикосновения незнакомого мужчины по детскому телу. Страх хватал её за горло, приказывая остановиться, но Эва упорно его игнорировала. С Ливием всё по-другому. С ней он обходился нежно и ласково. Почти родной запах малины и шафрана, мягкие губы и нежные прикосновения успокаивали. Наполняли чувствами, прогоняя прочь лишние мысли. 

Когда девичья рука прошлась по мужской груди, опускаясь ниже, Эва почувствовала, как мышцы напряглись от её лёгких касаний. Ливий перехватил её за запястье и разорвал поцелуй:

— Милая госпожа, — с лёгкой хрипцой в голосе промолвил он у самых губ. — Не искушай меня.