Гори со мной

Когда я прокручиваю в голове сцену последних десяти минут, задаю себе резонный вопрос: жизнь без мозгов — норма?

Судя по лицу недалекой в перепачканных джинсах со щенком на руках — да. На черепушку ничего не давит, ветер свободно гуляет в пространстве между ушами. Красота. Не жизнь, а сплошная сказка и беззаботное существование.

— Тебе при рождении забыли отсыпать на дорожку извилин? — интересуюсь у ненормальной, выскочившей мне под колеса, чтобы спасти бездомную собаку.

Не, она не понимает.

Хлопает черными глазами с короткими ресницами, открывает и закрывает рот. Будто выжимает из себя что-то умное. Возможно — несколько лишних килограммов живого веса, если судить по размеру ее одежды.

На остальное природа не расщедрилась, а жаль. Толстая девица не так страшна, как глупая курица, которая едва не протаранила ста пятьюдесятью тоннами мой капот.

Ладно, может, я преувеличиваю. Но никто не просит таких габаритных дам скакать страусом по дороге, правда?

— Ты слышишь меня? Алло, прием! — щелкаю пальцами перед лицом брюнетки и пихаю ее носком кед под внушительную задницу. — Очнись, слономамонт, иначе общество решит, что я завалил краснокнижного зверя.

Пухлые щеки розовеют. Стыд или злость?

Опасно бесить бегемота, но я хочу в душ и в кровать. Мне не улыбается торчать на дороге, пока сзади истерично бьет по клаксону нервный водила. Тем более что рядом собирается толпа зевак, и они в предвкушении достают смартфоны.

— Камон, стэнд ап, шнель, шнель! Поторопись, родственница страуса, шевели крыльями. По-русски понимаешь?

Неподалеку раздается недовольный ропот. Поколение социальных сетей нервничает и ждет хлебушка со зрелищем, но ничего не происходит. Бедные голуби, никакого простора. Приличной драки не снять для истории.

День, считай, прожит зря.

— Д-да, я в порядке. Спасибо.

Чудо в розовой толстовке крепче прижимает к груди дрожащее тельце, затем опускает голову и закрывает от меня лицо прямыми волосами. Безродная псина поскуливает, чем неимоверно раздражает.

Мне ни капли ее не жаль. Мы находимся в каменных джунглях, и здесь выживает сильнейший. Если ты никому не нужен и не способен себя защитить — это лишь твоя вина.

Я бы переехал псину и глазом не моргнул.

Сворачивать в сторону и нарушать правила дорожного движения ради собаки — вверх самоубийства. Благо сегодня свободно на дорогах, иначе кто-нибудь влетел бы в бампер на всей разрешенной скорости.

Неприязненно скалюсь, когда смотрю в преданные щенячьи глазенки. Одно коричневое ухо печально опущено, второе — торчком. Шерсть засаленная, грязная, в некоторых местах висит клочками. Будто передо мной свалявшийся старый войлок.  

А вот девчонка, спасшая собаке жизнь, перепачкана с ног до головы, но нисколько не смущена сим фактом. Наоборот, она осторожно поднимается, придерживает щенка, после чего делает шаг в сторону от дороги.

«Высокая».

Отмечаю будто невзначай и внимательно разглядываю ее из-под полуопущенных ресниц. Рост модельный, выше ста семидесяти сантиметров. Макушка почти достает моего носа, хотя девчонка стоит в кроссовках.

Не будь она такой грузной, возможно, я бы назвал ее красивой.

Толпа разочарованно вздыхает.

Ой, бедолаги лишились возможности поднять унылый рейтинг среди таких же недалеких знакомых.

Зеваки опускают гаджеты и расходятся по своим делам, не предпринимая попыток помочь защитнице животных. Она же припадает на одну ногу, хромает, морщится, ищет взглядом эмоциональный отклик в равнодушных лицах.

Хмыкаю, разворачиваюсь и шагаю обратно к машине. Мне просто нужно поскорее убраться отсюда, вот и все.

— Ты не поможешь мне?

Игнорирую неуверенный хриплый голос за спиной.

Вряд ли она обращается ко мне, скорей всего, какой-то несчастный на пути попался.

Хватаюсь за открытую дверь своей черной «Шкоды» и почти забираюсь в салон подальше от палящего июньского солнца, когда вновь слышу:

— Эй! Помоги, пожалуйста, мне больно идти. Я, кажется, подвернула лодыжку, а ему нужна помощь. У него лапа сломана.

Прикрываю глаза и считаю до пяти. Мой психотерапевт утверждает, что это возвращает к внутреннему равновесию, особенно если возникает желание кого-нибудь послать или морально раскатать человека на атомы.

Прямо как сейчас.

Поворачиваюсь к незнакомке и вскидываю недоуменно брови, а сам пристально рассматриваю ее с ног до головы. От моего взора дурная девчонка с опилками вместо мозгов ежится, крепче прижимает к себе тявкнувшего щенка.

— Только красную ковровую дорожку из багажника достану, ваше высочество, и отвезу, куда попросите, — всплеснув руками, вкладываю максимальное количество сарказма в интонацию. Жду истерики с привычными женскими визгами, но ничего не происходит.

Ненормальная улыбается, вздергивает подбородок и выдыхает:

— Спасибочки! Подкинешь нас до ближайшей ветеринарной клиники? Ему правда нужна помощь, — она кивает на пса, перебирает пальцами грязную серо-коричневую шерсть и морщится от боли при шаге в мою сторону. — У меня есть деньги. Я заплачу, ты не волнуйся, — уверяет комнатная ромашка, после чего спешно расстегивает молнию толстовки и кутает в нее щенка.

Моя челюсть едва не встречается с асфальтом, поскольку у них нежданно наступает свидание.

Мимо проносятся автомобили, легкий южный ветер неспешно треплет зеленые листья. Вокруг нас картинка, как в дурацком ситкоме: звуки приглушены, где-то на задворках раздается пение птиц, и играет печальная музыка.

Дорожная фея хромает в мою сторону, кряхтя и обливаясь потом, забирается в салон вместе с собакой на руках. Новенький, чистый салон, где светлая кожа сидений тихонько скрипит от соприкосновения с задницей девчонки.

Дайте мне топор.

— Вышла отсюда!

Едва справляюсь с накатившей яростью. Меня потряхивает, будто в приступе ломки или озноба при высокой температуре. Пальцы дрожат и самопроизвольно сжимаются в желании сдавить нежную шею.

— Через несколько улиц на Волгоградском проспекте есть неплохая клиника, — бормочет смертница, игнорируя мои слова.

Кулак врезается в крышу машины, и я привлекаю внимание незнакомки.

— Что?

— Ты слышала, юродивая?! — ору так, что несколько прохожих оборачиваются в нас, но мне плевать. — Вон из салона!

Меня кроет, как во время приступа эпилепсии. Еще секунда, и упаду на асфальт, забьюсь в судорогах, а затем пробью голову. Проходит минута, потом вторая, но мне не становится легче и счет на десять не помогает.