Источник силы

– Анна! Вставай, ну же девочка, позже отдохнем. – Я открыла глаза и в лицо ударило яркое солнце на бескрайнем голубом небе. Надо мной склонилось изъеденное глубокими морщинами лицо старика. Грязная неопрятная борода, и усы, нос картошкой но взгляд темных глаз полон теплоты и заботы.  Взъерошенные волосы, изрядно посеребреные сединой, разметались по плечам. Одет в холщовую рубаху, больше напоминающую мешок. 

– Давай помогу подняться. – Старик подхватил меня под руки и сильным движением поставил на ноги. Вот тут я испытала настоящий шок. Нас с ним связывала веревка, обмотанная вокруг шеи узлом, дальше она тянулась к шее пышнотелой женщины одетой в изрядно порванное платье, потом к девушке-подростку и  мужчине в коричневой сутане. Проследив всю цепочку я насчитала пять человек, связанных вместе. Я в этой цепочке была первой. 

Мы остановились на обочине дороги, сзади на нас уже покрикивали люди, а я продолжала стоять и беспомощно оглядываться вокруг. Это не со мной! Это дурной сон и я сейчас проснусь, выпью таблетку приготовленную с вечера на прикроватной тумбочке, а затем пойду ставить чайник кипятить. 

Я сравнительно молодой пенсионер, шестидесяти двух лет. Всю жизнь проработала сметчиков в жилищном строительстве. Это сейчас молодёжь работает в программах на компьютере, а я всегда  работала на бумаге. Оттого и зрение раньше времени “село”, и болячки от сидячей работы повылазили. 

– Чего встала? – От воспоминаний меня оторвал злобный окрик. Рядом  поравнялся конный всадник с плёткой наперевес. Его вид не обещал ничего хорошего. 

– Ликов, оступилась она. – Старик, что давеча поднял меня с земли, легонько подтолкнул в спину, задавая направление. И я сделала шаг вперёд, потом ещё и ещё. 

– Потерпи девочка, скоро эти… устанут и на привал свернут, там и отдохнем. – Шептал мне старик в спину. 

Я вновь вернулась к своим раздумьям. Первое, что меня много удивило, так это чёткость зрения. Я прекрасно вижу вдали и вблизи. Для подтверждения опустела глаза на руки и тут же зажала рот руками, чтобы не закричать. Затем отдышалась и вновь перевела взгляд на руки. Это не мои руки, я вам точно говорю! 

Все знают как выглядят руки стариков с сухой морщинистой кожей, сколько не переводи кремов, и пигментными пятнами? Так вот у меня тонкие запястья с совершенно молодой эластичной кожей, правда под слоем пыли и грязи. 

Далее, нет привычной тянущей боли в спине, зато немного больно ступни. Опустив взгляд на ноги обнаружила, что ступаю по каменистой дороге в плетёной обуви, больше напоминающей лапти. Ноги в грязи, вспотели от жары, отсюда раздражение и боль. 

Одежда, надетая на мне сверху вниз: грязная лёгкая рубашка с длинными рукавами неопределённого цвета, но что-то выдаёт в ней изначально белоснежную. Коричневая юбка до щиколотки с широким завышенным поясом, сейчас тоже изрядно потрепанная. Под одеждой ощущается какое-то легкое платье. А жара между тем стоит градусов тридцать. Мы идём под раскаленным солнцем. По спине градом течет пот, лицо влажное, и со всех сторон кружат и жужжат насекомые. Судя по запаху тела, не мылась я несколько лет. 

Слева от дороги раскинулись поля с молодой сочной травой, а справа невысокая рощица деревьев. Сколько хватает зоркого взгляда, не видно селений. Только дорога поднимающаяся и спускающаяся с пригорков, да поля с лесочками. 

– Что происходит с нами? Как Вас зовут? Я совершенно ничего не помню после падения. – Удостоверившись что рядом нет злого всадника, повернула голову вправо и обратилась к старику. 

– Думал уже не поднимешься, ты два дня как сдавать начала, будто сама жить не хотела. Но видно не время тебе к Всевышнему идти. – Старик откашлялся сухим кашлем и продолжил. – Томас я, орденцы напали на нас, почитай половину империи без сопротивления миновали. А сейчас убегают вместе со своей добычей с наших земель. Это император собрал войска и кинулся гнать нечисть. 

– Мы их пленники? – Спросила чтобы удостовериться, хотя ответ лежал на поверхности. 

– Да, девочка. У орденцев этих, мы рабами будем. Кого-то продадут, а остальных заставят за еду работать. – Старик глубоко вздохнул и замолчал. 

Рабство, пожалуй самое гнусное изобретение человечества. Невольник испытывает не только физический гнёт, но и моральный. Даже за скотиной ухаживают лучше, а что раб? Если умрёт, всегда можно купить нового, главное чтобы успел отработать деньги, уплаченные за него. Закон приравнивает раба к грязи на дороге. Хотя может быть я заблуждаюсь, и в этом мире к рабам более мягкое отношение? 

Тут послышались громкие гортанные окрики, и Томас облегченно вздохнул. 

– Орденцы нашли место привала, вот сейчас и мы отдохнем. 

И действительно, наша колонна плавно поворачивала направо в лесок, а за стволами деревьев я разглядела блестящую гладь воды. Сердце пустилось в пляс при мысли о предстоящем умывании. Жаль, не получится искупаться. Очень хотелось погрузиться в воду с головой и задержав дыхание проплыть несколько метров, а затем вынырнув на поверхность шумно отряхнуть головой. Эх, несбыточная мечта. Вряд ли меня отвяжут от остальных пленников. А купаться впятером, так себе удовольствие. 

Вскоре орденцы запалили костры, подвешали огромные котлы и начали готовить еду. Интересно, а нас кормить будут? От голода у меня кружилась голова. Оглядев глазами лагерь, насчитала чуть больше сотни людей в одинаковых одеждах. Светлые широкие рубахи, поверх которых натянуты кольчуги. На голове у большинства были повязаны платки, на подобие бандан. На ногах шаровары, стянутые к щиколоткам, и кожаные туфли. За поясом у каждого мелькали по несколько кинжалов. К поясу же привязаны кожаные мешочки разных размеров. 

Пленников по количеству было не меньше орденцев, но всё мы имели жалкий вымотанный вид. Первым делом нас привязали дополнительной верёвкой к деревьям, после чего,  кажется, потеряли к нам интерес. 

– Томас! А можно попроситься к воде? Смыть пот и грязь. – Тихим шопотом, чтобы не привлекать внимание спросила у старика. 

– Не надо тебе мыться, помнишь что два дня назад было? 

– Не помню. – Честно призналась в ответ. 

– Да, ты же говорила. Два орденца подрались из-за тебя, приглянулась ты обоим. Только вот старший у них запретил тебя портить. За девицу он больше монет выручит. Поэтому лучше не выделяйся, и особо грязь не смывай. Целее будешь. А к воде нас сводят, после того как сами поедят и помоются. Всегда так делают. 

Понятно. Ждать милости не приходится, видимо впереди невольничей рынок и новая жизнь. Которая возможно будет хуже чем сейчас. Значит надо постараться сбежать, днём это невозможно. А вот ночью… Позже пошепчусь с Томасом.