Искушение песчаного змея

Аскар ир Яхья 

— Опустите свои сплетённые руки в жертвенник с кровью отца нашего, – старый жрец в длинной черно-серебряной камисе кивнул в сторону каменной чаши, выбитой из цельного куска скалы. В дикие времена жертвенник наполняли бараньей или телячьей кровью, а мясо на рёбрах подавали на свадебный стол. Говорят, ферны до сих пор так делают, но в Маркане давно перешли на гранатовый сок. Пары окунали в него руки, а боги посылали благословение, которое могло окольцевать кисти браслетами или даже расцветить всю руку до плеча орнаментом метки. Такое случалось довольно редко, но каждая пара в тайне ждала, что именно им достанется божественная благодать. Если не повезет – в кармане зеленой, свадебной камисы жениха всегда лежала пара золотых браслетов про запас. 

Сархан – мой старший брат  – и его  невеста, закутанная по самые глаза в традиционную белую абаю,  сделали шаг к каменной чаше. Я тут же отошел чуть левее, чтобы выполнить свой долг и быть свидетелем подлинности заключенного союза. Женщин в свидетелей не звали, а потому со стороны невесты в святилище гостя не было.  Кровные ее родственники считались теперь чужими,  ведь девушка переходила в полное распоряжение семьи мужа.

Когда молодые подошли к первой ступени алтарного круга, резные факелы на стенах вспыхнули ярче, затрещали, будто перешептываясь между собой, как неупокоенные души в озере грешников. Жрец нахмурился. От дыма запекло глотку и невеста закашлялась. Я уловил напряженный взгляд служителя Фирса и тоже напрягся, ухватив по привычке ладонью воздух у левого бедра. Обычно там висел ятаган, но в святилище оружие приносить запрещалось. Без него я ощущал себя голым, только что вылезшим из утробы матери безусым мальчишкой, но  когда свет факелов разом угас, а пещеру заполнил оглушающий гул, сменившийся шипящим рокотом, я, как верный друг и хороший воин ринулся вперед, оттолкнув, закрывшего собой невесту  старшего брата. 

Жрец что-то глухо бубнил. В грохоте, сопровождавшемся дрожью земли, трудно было разобрать — молитву или проклятия, но я надеялся, что первое. Сам я шибко набожным не был, но верил все же, что в пещерах Фирса лучше молиться, чем сквернословить. Бог наш славился крутым нравом и весьма оригинальным чувством юмора. Злить его всегда себе дороже. Сдержаться самому, правда не удалось. И едва с потолка за шиворот посыпалось мелкое крошево из камней и грязи, я выразил всю силу возмущения в гневном:

— Какого хоста здесь творится? 

Вслепую двигаясь на звук шаманского бубнежа, пока глаза не  привыкли к темноте, я только-только начал различить контур ступеней, как радужку обожгло яркой вспышкой, будто дракон плюнул огнем прямо в рожу. Я зажмурился, прикрыв глаза предплечьем. В лицо и на одежду брызнуло чем-то мокрым, липким, раздался женский крик.  Радужку продолжало печь огнем, но я  попытался продрать глаза, чтобы понять, не Айта ли – невеста брата – кричит. Стоило убрать руку от лица, как меня с головы до ног обдало красной жижей. Едва я открыл рот, чтобы выругаться, как и туда попало божьей благодати — теперь-то я легко определил вкус гранатового сока. Черная праздничная камиса неприятно липла к телу, в  голове неумелой игрой рабаба звучал женский истеричный визг и хвалебные завывания шамана: 

— Фирс явил свою волю! Слава отцу нашему! Подойди ко мне, сын, — из-под черного рукава священнослужителя высунулась костлявая ладонь, узловатый палец ткнул в мою сторону. Я как раз стоял у самого подножия жертвенного круга, мокрый и грязный как оплеванный верблюдом нищий попрошайка у дверей храма. — Подойди и забери свою судьбу. Фирс послал тебе жену. Воздай благодарность за подарок богов и прими со смирением, что послали. 

“Что послали” оказалось не менее мокрой, полуголой, щуплой, как год некормленая лошадь женщиной. Отплевываясь и продолжая орать, она отвела от лица измазанные в соке светлые волосы, посмотрела на свою одежду и заорала еще громче: 

— Крооооовь! Это же кровь! — попятившись со страху, подаренная богами невеста чуть не вывалилась из купели. Фирс знает, какого хоста я бросился к ней, поймав у самого края чаши – инстинкты телохранителя, больше такого рвения объяснить было нечем. 

— Она же в штанах! — искренне возмутился я, обернувшись на сверкавшего начищенным драканом жреца. — Как мужчина!

— С каких пор для тебя проблема снять с женщины лишнюю одежду, брат? — Сархан — чью свадьбу боги попортили светопреставлением, с привычной иронией смотрел на меня и мою брыкавшуюся нежданную невесту. — Если сам не разберешься, попросишь наложниц, они и разденут, и тряпками поделятся. 

— С другой стороны… женщина в мужской одежде лучше, чем мужчина в женской: — жрец укоризной покачал головой и запел свадебный аят, решив, видимо, что не ему спорить с выбором богов: 

При первых же строках стиха я  почувствовал, как огнем запекло вены и зашипел. Вырывавшаяся из рук девчонка снова перешла с ругательств на вой. Я держал ее с трудом, потому что левая рука горела и плавилась, как если бы я окунул ее в расплавленный металл. 

— Что вы со мной делаете, психи! — визжал мой непрошенный подарок, пока я пытался прижать ее к себе онемевшими от боли пальцами. 

— Выдаем замуж, дитя. С благословения Фирса, можешь поклясться в вечной верности своему супругу и хозяину Аскару ир Яхья. Да позволит тебе Фирс умереть в один день с мужем и не опозорить себя непочтительностью к его имени и роду!

Дорогие читатели! С новой историей! Как вам Аскар?
В этот раз отправляемся в жаркий Маркан, смотреть за приручением песчаного змея. А то удумал: гаремы ему, жену послушную. Хорошо живет. Попортим этому шовинисту жизнь прививкой современности? Чтоб осознал, как плохо жил до этого и проникся силой моногамии?

Напоминаем, что историю можно и нужно поддержать сердечками и активными комментариями. Это важно для авторов, самой книги и вдохновения. Помните: сытая муза -- залог регулярных прод. Приятного чтения и захватывающих приключений всей нам!