Условие
Глава 1. Роковая встреча
Жаркий полдень в столице испанской Каталонии. Ноги ноют от пройденных километров по старому городу. Гениальные идеи древних архитекторов, облечённые в стройные ряды камней, составляющих прекрасные здания, как ода человеческому труду и упорству. Мне хочется руками ощутить прошедшие столетия. Подушечки пальцев улавливают шероховатость и холод, словно здания уже не принадлежат этому миру, возносясь всеми пиками верхушек в небеса. Я поднимаю голову к небу: ярко-синее солнечное небо гостеприимной Испании манит к себе, шепчет: «Останься здесь, не улетай, не сбегай в душный плен современного мира, в его практичную тугую одежду, вечную спешку, невкусный кофе из аппарата… Мир без любви… Ну какая любовь, если все вокруг всё ненастоящее, стаканчики - и те пластиковые?..»
Я пробую сориентироваться, когда, задумавшись, прохожу какое-то расстояние по узкой улице. Чуть поволновавшись, решаю всё-таки двигаться дальше. И не прогадала, выйдя на площадь Готического квартала. Собор Святой Евлалии всеми тремя башенками возвышается на площади и как бы колет мою совесть. Воспитанная в католической вере, я много времени в детстве проводила с мамой в церкви, в небольшом приходе нашего уютного городка. До того момента, пока она была жива… А потом я перестала верить, потому что молитвы остались без ответа, я — без мамы, мечты — без воплощения…
Повернув голову влево, я понимаю, что только что «умерла» от восторга, снова возродилась, «умерла» и опять… Real Circulo Artistico. Музей работ Дали. У меня дрожат руки от волнения, ладошки потеют, так что приходится оттирать их о плотную ткань джинсов. Будучи одетой в клетчатую, плотно обтягивающую высокую грудь, с расстёгнутым почти до самой соблазнительной ложбинки воротом рубашку, мне не хватает воздуха. Сейчас я соприкоснусь с прекрасным, с вожделенным для себя, с тем, что будит во мне все чувства разом. Для меня, как для человека, выбравшего своей стезёй художественную культуру и умеющего излагать свои идеи красками на полотне, это сродни мусульманину посетить свою Мекку.
В музее прохладно, толпы туристов ходят по залам с высокими потолками, останавливаясь у какой-либо картины, вглядываясь и вникая в смысл, который пытались донести до нас художники. Моё сердце захлёбывается от восторга, мне хочется петь и танцевать, несмотря на гудящие от долгой прогулки ноги. Картины завораживают своею неправильностью, вычурными формами, гиперболизированными образами, словно всё в них живёт само по себе… на первый взгляд. Однако я составляю своё мнение о живом уме художника и демонах, терзающих всех талантливых людей.
Мне становится душно. Отхожу от общей массы посетителей, пройдя в небольшой темный коридорчик, и вдруг слышу музыку, негромкую, классическую; скрипка по кусочкам «рвёт» душу. Я легонько откидываю полог. Музыка звучит ещё громче, а я так и стою, застыв у входа. Зал освещён по периметру небольшими прожекторами, льющими мягкий свет, что создаёт эффект погружения… в Средневековье. Людей нет. Кажется, я попала в самую настоящую пыточную. Испанский сапожок, колесо для четвертования, колодки для растягивания… Здесь есть все приспособления для того, чтобы заставить человека говорить, и для того, чтобы заставить его замолчать… в нужный момент. Я хожу среди этих орудий смерти и почти наяву представляю, как они могли убивать.
— Страшно? — спрашивает густой мужской голос очень вкрадчиво, как бы пробуя на вкус взаимодействие со мной.
Я, вздрогнув, оборачиваюсь, и ко мне на свет из тьмы, которая словно бы соткала его, выходит мужчина средних лет. Красивый, хорошо сложенный и очень высокий, с большими карими глазами в обрамлении густых черных ресниц. Ладони его покоятся в карманах брюк антрацитового цвета костюма.
— Скорее, завораживает, — отвечаю я чуть осевшим голосом и спешу откашляться.
Он широко и очаровательно улыбается мне, склонив голову набок, и подходит, равняясь со мной. Мужчина окидывает помещение внимательным взглядом и вновь поворачивает голову ко мне.
— Хотите попробовать? — странное предложение в странном месте от странного мужчины.
Отчаянно хочется сказать «нет», отшутиться, выбежать, но шоколадный бархат глаз словно бы удерживает.
— Да, — проговариваю я, не отводя от него своего взора.
Мужчина тихо смеётся и вновь как бы в смущении опускает голову. Затем, вскинув её, галантно указывает рукой на некое приспособление, представляющее собой столб буквой «г» с подвязанной сверху верёвкой. Я подхожу и медленно оглядываю орудие пыток. Чуть вскидываю руки и выжидающе смотрю на него.
Он изумлённо выгибает бровь дугой и в один шаг оказывается рядом, обдавая жаром тела и неповторимым запахом: мята и цитрус, бьющие на последней ноте корицей и раскрывающиеся капелькой розы, приправленные восточными пряностями, а ещё глубже - аромат его кожи. Движением тёплых крупных ладоней он проводит по предплечьям сверху вниз, волной разгоняя предательски возникшие мурашки, которые оседают на груди, что не укрывается, конечно же, от его взора. Он улыбается и поднимает мои руки за ладони вверх, ловко наматывая верёвку на скрещённые запястья. Его лицо и шея настолько близки, что я могу разглядеть все неровности его смуглой кожи и неожиданно понять для себя то, что безумно хочу этого мужчину. Я сглатываю и смущённо поднимаю голову, встретившись с его горящим взглядом. На сотую долю секунды мне кажется, что темнота карих глаз мелькает всполохами красного огня.
— Что делали с помощью этого… приспособления? — заинтересованно спрашиваю я, уводя свои мысли от внезапного безумия, случившегося со мной.
— Били кнутом, который рвал куски мяса из человеческой плоти, — немного кровожадно проговаривает он, а я вздрагиваю. — Спрошу Вас ещё раз: Вы боитесь? — его шёпот обжигает мне ухо, пробежав по телу электрическими разрядами, ухнув где-то внизу живота, сведя ноги судорогой.
— Нет, я Вам доверяю, — ответное, и я вижу, как он вновь изумлённо смотрит на меня.
— Не стоило бы.
И вновь пальцы пробегаются по рукам, отвязывая, немного дольше положенного задержавшись на моем теле.
Я чуть растираю запястья и улыбаюсь.
— Для нас это забава… сейчас… — кидаю свой взгляд на приспособления, отбирающие жизнь человека.
— Тогда это было страшно. Реки безвинной крови… — продолжает он, — сейчас всего лишь памятник людской непросвещённости…
— А если знали тогда, прекратили бы? — мне интересно, что он думает об этом.
Он тихо, мягко смеётся и быстро отвечает, автоматически глядя на часы:
— Думаю, нет.
Я понимаю этот знак по-своему и произношу:
— Я отвлекаю Вас, прошу прощения…
— Сэт, — представляется он, прерывая моё прощание, вытянув вперёд кисть для рукопожатия.
— Элен, — отвечаю я и улыбаюсь.
Его глаза загораются ярко-светлым агатом, и он неспешно продолжает:
— Мне сейчас и вправду некогда, но я бы хотел продолжить наше знакомство дальше.
Цветовая схема 
Интервал 