Поймай меня. Целую, твоя Белка!

POV Аля

– Нет!

– Да!

– Светик, точно нет, совсем нет, понимаешь. Ни-за-что!

– Алька, тебе придется. Ну не смогу я в этом году, никак не получается.

– Светлячок, имей совесть, без тебя я там с ума сойду. Не пойду я на эту встречу!

Мне хотелось кричать и топать ногами как какой-то капризной принцессе, вот только в двадцать шесть с половиной годиков такое поведение я могла себе позволить разве что за закрытыми дверями своей квартиры. Хотя кому я вру, дома я тоже не могла себя так вести. Элементарно не хватало сил. А уж на работе тем более.

– Алька, я, между прочим, три года ходила на эти встречи одна. Потому что кое-кто…

– Стоп, я училась и меня не было в городе. Ты не можешь меня обвинять в том, что я тебя бросила.

– Ага, знаю я, что ты училась и ехать из другого города тебе было неудобно, и вообще, но все это не отменяет три самых ужасных вечера в моей жизни.

Посмотрев по сторонам и убедившись, что в холле и прилегающем к нему коридоре пусто, позволила себе наигранно громко и ехидно рассмеяться:

– Ха-ха-ха, да ты ж кайфовала как минимум дважды. Так что не обманывай меня.

Подруга, единственная, которая смогла разглядеть во мне нечто большее, чем рыжеволосое недоразумение, засмеялась, в отличие от меня, вполне искренне:

– Ладно, признаю, три года назад, когда я пришла на встречу со своим Смирновым, я искренне наслаждалась вытянутыми мордами этих кобылиц. Это были три часа моего неоспоримого триумфа. И в прошлом году, когда я была колобком беременным, мне тоже понравилось. Мои мужчины меня берегли от нападок гиен.

– Вот видишь, ты была под надежной охраной! А меня они сотрут в порошок, сварят зелье и выпьют не подавившись. На удачу, так сказать.

– Алька, ты преувеличиваешь, максимум, что они смогут, это удивиться, как круто ты сейчас выглядишь и как неплохо устроилась в жизни.

– Угу, а чтобы не захлебнуться своим ядом, они его на меня и выплеснут. Светлячок, ну можно я не пойду? Я не хочу-у!

– Надо, Аля, надо!

Со Светкой Смирновой мы дружили с пятого класса. Вот как ее перевели в нашу школу, так почти сразу и подружились. Нет, сначала мы подрались, а потом подружились. И нет, дрались мы не друг с другом, а со Славкой Смирновым, который учился на три года старше, был страшным задавакой и любил дразнить меня большой морковкой. Потому как в школе я была маленькая и толстенькая, а еще очень рыжая. Морковка и есть. И вот как только Славка посмел, в очередной раз дернув меня за косу, обозвать овощем, а Светик это увидела, так и произошла та самая судьбоносная, во всех смыслах, драка.

Первое, что после нее изменилось: у меня появилась подруга. Второе: Славик, ошалевший от такого решительного отпора, впервые извинился и сказал, что и не думал меня обижать. Как оказалось, ему просто нравилось меня дразнить, ведь я похожа на какую-то из его сестер. Ну а третье, он обратил внимание на Свету, и задумчиво потирая плечо, в которое врезался пакет с ее сменкой, с серьезным видом пообещал дождаться, когда она вырастет. Кстати, прозвище Светлячок придумал именно он, а еще он дождался, как и обещал. И хотя моя подруга до сих пор утверждает, что ждал он даже слишком долго, ей это не помешало выйти за него замуж. В одном ей повезло точно: менять фамилию и кучу документов ей не пришлось. Не многие знают, но она оставила свою. Смирнов и Смирнова, что может быть удобнее, не правда ли.

– Светлячок, напомни, почему мы это делаем?

Света вздохнула и принялась монотонным голосом повторять мне прописную истину:

– Потому что, в отличие от компании гиен на шпильках, мы действительно любили Татьяну Валентиновну и это была наша идея собираться каждый год в день ее рождения, в ее же любимом кафе и вспоминать наши нескучные школьные годы. Так что у тебя просто нет выбора. Ты должна там быть!

– Да-а, – не смогла сдержать широкую улыбку при воспоминании о нашей классной руководительнице, – Танюшка была тетка что надо, царствие ей небесное.

– Хах, кхм, в смысле да, райские кущи в восторге от нее, вот сто процентов.

Вспомнив хитрый прищур выцветших зеленых глаз, неизменно аккуратную укладку темных волос и низкий прокуренный голос, я и сама чуть было не рассмеялась неприлично громко. Как говаривала сама Татьяна, глядя на удивленные лица своих подопечных: "Возможно, я никогда не увижу рая, но скучно доживать остаток своей жизни я категорически против", и при этом она могла залихватски подмигивать какому-нибудь представителю противоположного пола. Но такой мы узнали ее не сразу. В пятом классе она стала для нас доброй няней. В шестом – строгой мамой, в седьмом – заботливой тетушкой, а восьмом и девятом наставницей, у которой всегда было оружие в виде острого слова, а вот десятый и одиннадцатый преподнесли нам всем огромные сюрпризы. Во-первых, заслуженный учитель СССР, дочь какого-то там очень важного офицера, не единожды учитель года, на минуточку, автор нескольких тяжеленных талмудов о преподавательском нелегком труде, – на самом деле эти очень серьезные работы и для многих начинающих преподов являются настольными книгами, – и просто замечательная женщина не зря была обладателем низкого голоса с хрипотцой, ох неспроста это было. Во-вторых, ничто человеческое ей было не чуждо и Танечка, еще до знакомства с нашим классом, успела трижды побывать замужем. Вдовой она осталась последние два раза, и решив, что ее проклял первый муж, прекратила свои походы в ЗАГС. В-третьих, это мы, кстати, узнали случайно, Татьяна Валентиновна была не против отдохнуть субботним вечером в кафе. Кстати, то кафе мы, обычные смертные, называли пабом. Ирландским пабом! Невозможно передать удивление восемнадцатилетних девчонок, которые зашли в то заведение из-за неожиданного дождя на улице и встретили там свою учительницу. Как оказалось, цели у нас были одни, так что мешать мы друг другу не стали, а решительно скооперировались. Кроме горячего чая ни мы, ни Татьяна ничего не пили, для нее мы оставались подопечными, несмотря на совершеннолетний возраст, но отогреться, веселиться и узнавать что-то удивительное про ее жизнь нам это не мешало.

– Успеете еще нагуляться по всяким ресторанам в своей жизни, – подмигивала она нам, прихлебывая свой час с громким, совсем не аристократичным звуком, заставляла хохотать над своими историями.

– Да уж, никто не любил жизнь так, как наша Таня, – вернулась я к разговору с подругой.

– Именно. Она и нас учила любить жизнь и наслаждаться каждым прожитым днем, помнишь?

– Помню, конечно, вот только наслаждаться ей в компании бывших одноклассниц у меня не получается.

Тяжело вздохнув, дернула себя за огненно-рыжую прядь волос. Та, распрямившись в моих пальцах, свернулась обратно тугой пружинкой, стоило только ее отпустить. Ууу, проклятие, а не волосы!

Дунув на раздражающий меня локон, сосредоточилась на словах Светы.

– А помнишь, чему она еще нас учила? – вещала подруга, пока я "игралась" со своими волосами.

– Не ложиться спать со вставной челюстью?

– Аля!

– Всегда спрашивать имя мужчины до того, как увидишь его утром в своей постели?

– Алька, блин!

– Ааа, кажется, я поняла! Всегда следить за размером…

– Морина, тормози! Я не про те учения, когда старушка уже не могла встать с кровати и единственным ее развлечением было шутить и шокировать неокрепшие умы.

Ну-у, если мы добрались до упоминания моей фамилии всуе, то дело дрянь. Светик сейчас быстро меня воспитает и добьется своего. И как только Смирнов ее терпит столько лет?! Поморщившись, приготовилась слушать лекцию.

– Я так понимаю, что ты про одно обязательное безумство в день?

– Бинго! И вот в этот раз я буду настаивать: тебе необходимо последовать ее совету. Аль, серьезно, тебе всего двадцать шесть, а ты не имеешь ни личной жизни, ни детей, ни головокружительной карьеры, даже парня для здоровья и того нет! Старая унылая бабка ты, Алька.

– Знаешь, Светик, кажется, ты сильно ошиблась и перед перечислением всех моих не заслуг должна была сказать, что мне уже двадцать шесть!