Где наше не пропадало.

— Ой, тётя Вера, здравствуйте! Слышала, в больнице лежали с сердцем?

Соседская девчонка Маринка присела к бабе Вере на скамейку. Вот только бегала с тоненькими косичками, а гляди-ка, как выросла и замуж уже успела выскочить!

       — Здравствуй, Мариночка, лежала: что-то прихватило неожиданно, вот скорая и увезла. Сегодня домой вернулась, родные стены-то лучше лечат, — вздохнула тяжело Вера.

       Как похоронила мужа, так сердце и стало шалить. Сорок лет без малого прожили душа в душу: как только окончили институт, так свадьбу студенческую сыграли, двоих деток нарожали. Всяко было, приходилось и на трех работах работать, но выдюжили, мальчишек поставили на ноги и внуков дождались. Сердце за них радуется, вот только Виталика рано схоронила: инсульт проклятый, не успели до больницы довезти — так в дороге и помер.

       — Теть Вер, как там Макс и Сережка поживают? Приехать не желают? — прервала ее раздумья Маринка.

       — Нет, работа, семья — куда уж им. Вот легче станет — сама съезжу в гости. А ты куда собралась, стрекоза?

       — В магазин за хлебом, —  улыбнулась она. — Сварила борща, а хлеб закончился. Может, и вам заодно что купить?

       — Нет, Мариночка, спасибо, ничего не нужно. — Она медленно стала подниматься со скамейки.

       Вдруг резкая боль пронзила грудь: невозможно было ни вздохнуть, ни выдохнуть. В глазах потемнело, издали доносились гул голосов, крики, чей-то плач. Боль накатывала все сильнее, пока что-то внутри не разорвалось на мелкие части.

       «Вот и все!» — успела подумать она и провалилась в бездонную тьму.

       Кто-то из соседей пытался остановить кровь, текущую из головы, кто-то — вызвал скорую, но большинство стояли в стороне и тихо переговаривались.

       Скорая подъехала быстро, но Киселева Вера Аркадьевна, шестьдесят пять полных лет, была уже мертва. Недалеко от тела стояла молодая девушка, плачущая взахлеб, вцепившись в мужа обеими руками и уткнувшись ему в грудь.