Девушка с секретом

 — Кара!.. Кара!.. Да очнись же ты! Ну, пожалуйста, Кара, не бросай меня здесь одну!..

Голова разламывалась от боли, словно спелый арбуз. Но кто-то всхлипывал и причитал надо мной с таким отчаянием, что, как бы мне ни было плохо, как бы я не хотела отключиться, сознание отказывалось уплывать в небытие.

 — Кара! — после секундной паузы снова всхлипнула незнакомка, и в голосе послышался такой отчаянный ужас, что у меня сердце в груди сжалось. — Кара, открой глаза! Ну, пожалуйста! Мне страшно, сюда кто-то идет! Кара!

У меня был только один вопрос. Нет, два вопроса: откуда девушка знает мое имя, ибо я ее совершенно точно не знаю, и как она оказалась на корпоративе? Это же нонсенс, чтобы Палыч позволил кому-либо из сотрудников провести родственников или знакомых в офис! На корпоративе присутствовали лишь сотрудники, это было незыблемое правило шефа. Так откуда же незнакомка? Да еще и знающая меня? Чья-то дурная шутка, или, с учетом реалий нашей компании, подстава? В надежде, что шеф, наконец, разозлится и уволит меня? Да счаз-з! Дмитрий Павлович слишком хорошо знает и блюдет свою выгоду. И он прекрасно осознает, что без меня, без моей волшебной интуиции, все вот то дерьмо, которое он закупил под видом диванов, так и сгниет у нас на складе. А потому Палыч может вызвать меня на ковер и вдохновенно орать на меня в течение пары часов. Пока не охрипнет. Может лишить премии. Или даже оштрафовать. Но не уволит ни-ког-да! А вот я сейчас соберусь с силами, открою глаза, посмотрю, кто это меня трясет с таким небывалым энтузиазмом, словно Базилио в компании незабвенной лисы Алисы Буратино, а потом отомщу…

Для того чтобы открыть глаза, мне действительно пришлось собираться с силами. И с духом. Потому что у меня невыносимо болело все: головой будто кто-то поиграл в футбол, а на ребрах словно черти станцевали ламбаду. Своими копытами.

 — Кара…

Уже не имя. А полустон-полувсхлип. В голосе незнакомки звучало все: тоска, безнадежность, прощание с жизнью. В голове вдруг мелькнуло: «А хорошо играет! Неужели кто-то ради того, чтобы избавиться от меня, нанял профессиональную актрису? Это же стоит денег! И немалых!» Последняя мысль доконала, и я все-таки кое-как разлепила глаза…

Мягкий желтоватый свет, какого не бывает от электричества, в первый момент ослепил. Но потом глаза привыкли, перестали слезиться, и я с удивлением разглядела белоснежную стену с резным не то бордюром, не то багетом в тон совсем невысоко от пола. Я не сильна в архитектуре и понятия не имею, как это называется. Но совершенно точно знаю одно — отделка не современная. Сейчас так не делают. Или делают на заказ и за совершенно безумные деньги. Неужели в меня все-таки влили что-то, я отключилась и сейчас нахожусь в особняке Усманова? Да ну нет! Быть такого не может! Как бы ни разбрасывался этот новоявленный олигарх бабками, никто из наших не рискнет с ним связаться. Потому что у Усманова точно не все дома, а свяжись с психом…

 — Кара! Карочка!.. Ты очнулась! Ну, потерпи чуть-чуть! Сейчас… Сейчас…

В голосе незнакомки слышалось странное щенячье повизгивание от радости и почти собачья преданность. Я поморщилась, слышать такое было неприятно. Тем более что сама незнакомка была вне поля зрения и вызывала у меня какие-то смутные опасения. А повернуть голову не получалось. Шея болела и была почему-то словно деревянная.

Впрочем, у меня болело все. Но все-таки больше всего голова и шея. Последняя болела так, будто мне ее свернули, и напрашивался закономерный вопрос: «А почему это я все еще жива?» Но несмотря на боль, я все же сумела немного повернуть на бок голову… чтобы окончательно впасть в ступор: совсем рядом с моим лицом находилась ажурная кованая решетка. И только в этот момент до меня дошло, что я лежала на лестнице. На лестнице, которой в суперсовременном офисном центре, местоположению компании Палыча, абсолютно точно быть не могло. Кажется, я все-таки где-то сильно приложилась головой. Или меня опоили какой-то гадостью…

Меня накрыл такой шок, что губ невольно сорвалось потрясенное:

 — Что за черт? — Голос был сиплым и слабым. Я сама с трудом разбирала собственные слова. — Куда засунули меня эти гады? Узнаю — будут пятый угол в аду искать…

Я очень опрометчиво помянула и черта, и ад. Но к счастью, как я очень быстро поняла, мои несдержанные слова оказались незамеченными. Просто потонули в шорохе и топоте ног, во взволнованном:

 — Мисс Карвер, что здесь случилось?

Перепуганное эхо заметалось где-то под потолком. Я невольно скривилась. Резкий звук добавил неприятных ощущений в голове. Еще и чувство унижения от собственной беспомощности навалилось. Я лежала в какой-то странной позе вниз головой, а новое действующее лицо, судя по звуку, появилось откуда-то с верхних этажей. И при всем моем огромном желании увидеть это лицо у меня не получалось.

Новый шорох, как-то слишком подозрительно напоминающий шелест вороха ткани, всхлип и встревоженное от первой незнакомки:

 — Мисс Дайсон, позовите на помощь! У мисс Берг закружилась голова, она оступилась и упала! Я смогла лишь притормозить падение, и госпожа директриса сильно ударилась головой!

 — Ох, ты ж! — испуганно раздалось где-то у меня над головой. Шея и голова болели все сильней и сильней, и я уже с трудом, на одном упрямстве, держала глаза открытыми. — Как же так! А ведь я намедни говорила госпоже директрисе, что масло для ламп нам поставили прогорклое, от его гари болят и кружатся головы у девиц! Ну сейчас, сейчас, я сбегаю за лекарем…

Торопливый стук каблуков отдалился от меня в сопровождении все того же шороха ткани, гулким, болезненным эхом отдаваясь у меня в голове. И первая девушка с шумом, облегченно вздохнула:

 — Хвала Пресветлой Элоизе!.. Я уж думала — все! Конец мне! Кара, как же ты так? Ой! — спохватилась девица испуганно. — Как ты себя чувствуешь? Я тебя заболтала совсем!

 — Голова и шея очень сильно болят, — прошептала, дивясь, как изменился мой всегда пронзительно-громкий голос. — Тело тоже болит. Но терпимо. Голова сильнее.

 — Немудрено, — истерично хихикнула невидимая деваха. — Ты же головой пересчитала все ступени! Как только уцелела? Видимо, Пресветлая действительно тебя хранит и хочет, чтобы ты добыла тот артефакт… — Ой! — снова испуганно пискнула девица и торопливо затараторила: — Не ругайся, Кара! Я больше не буду! Честно-честно!

Откуда-то снизу послышался шум и топот нескольких пар ног. Видимо, ко мне спешили на помощь. Быстро как-то они вызвонили врача. Или… Стоп! Как эта девица выразилась? ЛЕКАРЯ?! Мне вдруг стало так холодно-холодно. И до одури жутко. На корпоративе я не пила, значит, белая горячка исключается. И не курила ничего. Я вообще не курю. Хотя помню, как согласилась составить компанию Машке Ветровой на лестнице, где обитатели офисов с восьмого и девятого этажей оборудовали курилку. Там еще отирались охранники из строительной компании, обретающейся на девятом этаже. Один из них, кажется, его звали Олег, с добродушной усмешкой предупредил нас, что полы очень скользкие, и чтобы мы были аккуратны на своих каблуках. Потом Машка как-то недобро мне усмехнулась и сообщила, что мне уже пора освободить так долго занимаемую мной должность. А потом…

Торопливые шаги и приглушенные голоса доносились откуда-то с этажа выше того места, где на лестнице живописно разлеглась я, и неуклонно приближались. И я уже обреченно ждала, когда же, наконец, появится обещанный лекарь, и избавит меня от жуткой боли во всем теле. Мне было плевать, как здесь величают медика, лишь бы он мне вколол обезболивающее и подсказал, что делать дальше, чтобы утишить все сильнее разгорающуюся в теле боль.