Рождество на двоих
Глава 3
"Порой мне кажется, что я тону. Захлебываюсь водой, но никто меня не может спасти. Хочется кричать от дикой боли в груди, но моего крика никто не слышит. Я понимаю, что не хочу видеть никого, кто напоминает мне о прошлом. Прошлом, которого не вернуть. Я захлебываюсь своими собственными воспоминаниями, которые накрывают меня каждую секунду. Со временем все забудется. Но это моя очередная иллюзия. Я ничего не забуду. Это будет волочиться за мной всю жизнь. Будет преследовать меня весь остаток дней. Останется, словно печать на моей душе. Словно отвратительный шрам на моем теле. Моя душа не заслужила рая. Я обречен на вечные муки в своем собственном Аду. Темнота внутри. Нет у меня ни чувств, ни души. Теперь нет "
Маркус проснулся от звонкого женского смеха и довольного лая Грома. Открыв глаза, мужчина пытался отойти от сна, что никак не хотел отпускать его из своих цепких объятий. Ему снилась Каролина. И весь тот ужас, что он испытал в первый день, когда пришел в себя вернувшись в реальный мир из состояния комы. Диксон чуть не свалился с дивана, позабыв, что эту ночь провел в гостиной, а не спальне.
— Доброе утро, — ласковый женский голос донесся до его слуха. Он повернул голову на звук.
— Доброе, — сонно отозвался мужчина, сев на диване.
— Я приготовила завтрак. Надеюсь, ты не будешь сильно ругаться…
Гром подошел к хозяину и уткнулся мокрым носом ему в руку.
— Привет балбес, ты я смотрю рад новой компании, — Маркус потрепал любимца за ухом. — Нет я не буду ругаться. Пахнет очень вкусно.
Эмилия расплылась в улыбке.
— Яичница с беконом и томатами. А еще … я испекла хлеб.
Диксон удивленно вскинул брови.
— Когда ты проснулась?
— Рано. Около шести, и больше уснуть не смогла. Мы погуляли с Громом, снег до сих пор идет, а после мы с ним обосновались на кухне и решили седлать тебе приятное.
Маркус прикрыл глаза и втянул приятный аромат носом.
— Ммм… пахнет очень вкусно.
— Отлично! Тогда жду тебя к завтраку.
Брукс развернулась на пятках и отправилась в столовую.
Диксон еще раз потрепал Грома за ухом и тихо произнес.
— Тебе она понравилась верно? Только учти это ненадолго.
***
Спустя полчаса он наконец-то добрался до столовой. На душе его было неспокойно. Чувство, что он предает Каролину не покидало его душу. С одной стороны в компании Эмили было спокойно и легко, с другой она слишком быстро влилась в атмосферу замка и его жизни. Меньше суток прошло, а на его кухне уже хозяйничает женщина. И было стыдно признавать, что ему это нравилось. Гром вообще был в восторге от их гостьи. Она мыла посуду после завтрака и беседуя с ним успевала засыпать комплиментами его пса. А он сидел за столом допивал свой кофе и не мог понять, что творится у него внутри.
— Ты всегда такая?
Эмили обернулась, выключив кран девушка вытерла руки полотенцем.
— Как ураган.
— Не поняла?
— Ты свалилась мне как снег на голову и с раннего утра в движении. В тебе столько энергии. Веселая и живая. Как тебе это удается после трагедии…
Она поняла, о чем он говорит и сев за стол взяла в руки чашку еще не до конца остывшего кофе.
— Я несколько лет не могла смириться. Знаешь… — Брукс задумалась на несколько секунд подбирая слова. — У меня было два варианта. Умереть или жить дальше. Я могла просто покончить с собой и уйти вслед за ним. Чтобы не терпеть эту боль. Это отчаянье, что рвало грудь изнутри. Забить на тех, кто так же сильно любит меня и…я выбрала жить. Вопреки всему. Я выбрала это потому, что есть так много людей, которые будут испытывать не меньшую боль при моей утрате, чем я после его смерти. Он ушел молодым и безгранично любящим жизнь, быть может там на небесах они нуждались в нем и потому забрали…
По ее щеке скатилась слезинка. Она замолчала.
Маркус осмысливал только, что сказанное ею. Он настолько утоп в своей боли, что отгородился от тех, кому причиняла боль его отрешенность. Он был жив, но схоронил себя… И его оплакивали так же, как он Каролину, но ведь он еще был жив и это ранило родных еще сильнее.
— Я люблю жизнь. В ней столько прекрасного. Поэтому я всегда улыбаюсь. Я люблю эту жизнь за нас двоих. За него и себя. И от этого на душе становиться тепло.
— Почему ты стала фотографом?
Эмили допила кофе и незаметно пальцами размазала по щеке непрошенную слезу.
— Фотография — это как стоп кадр жизни. Ведь все так переменчиво и стремительно меняется. Люди пересматривают их и возвращаются в тот миг. И когда им грустно или плохо, они всегда могут посмотреть, как были счастливы тогда. Это придает им сил, это поднимает их настроение. Они понимаю, что способны на любовь и радость…
— А природа?
— Величественна и так же изменчива. Представляешь этот замок весь пропитан историей и когда ни будь кто-то посмотрит мои фотографии лет через сто и скажет, как же он отличается от того, что было в прошлом и каким он стал в будущем. Разве это не прекрасно? Быть частью истории нашей планеты…
Он поставил бокал на стол и пристально посмотрел в ее сторону. Ему даже на долю секунды показалось, что он видит ее очертания, но в тот же миг тьма вновь накрыла его. Она так юна и так мудра не по годам. И так стремительно проникает в его…сердце. Что за вздор? Маркус вздрогнул от этой мысли и резко встал.
— Что случилось? — она встревоженно посмотрела на мужчину.
— Мне нужно на свежий воздух.
— Я с тобой, там очень холодно и метет сильно.
— Нет! Мне не нужна нянька! — грубо ответил он, схватив свою трость и спотыкнувшись об огромного ньюфаундленда, зло прорычал на удивленного пса. — Гром! Я говорил не лежать, где попало!
Брукс опешила. Да, что она не так сделала?! Почему он стал так груб.
— Эй! В чем твоя проблема?! — она ухватилась за его руку выше локтя и дернула, чтобы тот остановился.
Мужчина напрягся. Сейчас ему хотелось уйти подальше от этой назойливой девчонки. Он просто не мог поверить, что такое возможно. Она, что ведьма какая-то?! Как он может увлечься меньше чем за сутки какой-то длинноволосой кудрявой девушкой… Это же бред! Резко повернувшись к ней, Диксон нахмурился. Его шрамы проступили белыми полосами на коже и отчетливо стали видны даже сквозь ухоженную бороду.
— Я просто хочу побыть один!
— А грубить зачем? Я что-то не то сказала? Или обидела?
Эмили все еще не понимала, что не так.
— Скажи я смогу, когда ни будь полюбить жизнь? — тихо произнес он, закрыв глаза.
Девушка открыла рот, чтобы ответить, но после закрыла его. Она не знала, что сказать, чтобы он в очередной раз вот так вот не вспыхнул.
— Все зависит от тебя. — все же ответила она.
— А меня?
— Что тебя? — удивилась Эмили.
— Меня вот такого слепого урода, кто-то сможет полюбить? — Он открыл глаза.
Брукс молча смотрела на него. Ее поверг в шок вопрос. Она не понимала, что из их диалога заставило его вдруг так вспылить и задаться подобным вопросом.
— Каждый человек достоин любви, вне зависимости от внешности.
Он горько усмехнулся. И убрал ее руку.
— Докажи.
Она оторопела от такого заявления.
— Ч-т-т-о? — дрожащим голосом спросила Эмили.
— Докажи, что я не вызываю отвращение. Что моя слепота это всего лишь часть меня, а не большой недостаток в виде обузы для женщины. А мои шрамы могут быть незначимы и не отталкивать.
— Маркус, я знаю тебя со вчерашнего дня. Я, конечно, благодарна тебе за спасение и предоставленный кров и гостеприимство, но это уже слишком.
— Я для тебя неприятен? Разве шрамы не украшают мужчину? — хмыкнул тот.
Брукс сделала шаг назад. Сердце ее бешено забилось. Да шрамы и правда при определенном свете могли пугать, но не ее. Она видела его красоту. Волевой подбородок с порослью бороды, глаза пусть и не видят, но их форма и цвет все же были прекрасны. Он был идеально сложен и статен. Как вообще Маркусу могло прийти в голову, что он кому-то может быть противен?