Сейра выбирает любовь

Моя жизнь перевернулась в одно мгновение.

Всё, что мне казалось правильным, разлетается осколками, которые уже не собрать. Я переспала с двумя мужчинами одновременно… Я лежу на водном матрасе, отчего кажется, что я парю в невесомости. Слева Ян взмахом руки откидывает с лица тёмные пряди. Выглядит он оглушённым. Наверное, для него быть с женщиной, которую вместе с ним целует другой мужчина ещё невероятнее, чем для меня опыт с двумя.

Справа счастливо улыбается Ларс, и я как само собой разумеющееся отвечаю на улыбку лёгким поцелуем, но сразу же отстраняюсь.

Игра магии в крови стихает, острота пережитого удовольствия притупилась. Я постепенно возвращаю способность мыслить трезво.

Простейший вопрос ставит меня в тупик —  мой внешний вид в полном беспорядке, как я выйду в коридор и позволю кузинам себя увидеть?!

Я приподнимаюсь на локте, и Ларс тотчас предлагает мне свою поддержку. Он готов быть моей опорой и в переносном, и в самом буквальном смысле слова.

—  Моя госпожа, чаю? —  предлагает он.

Да, всё началось  с чая…

—  Угу, —  говорить мне пока лениво.

Остывший чайник ждёт на полу. Подогреть негде, но меня и прохладный чай устроит, я не возражаю. Ларс, переместившись вниз, наполняет чашку и протягивает мне на блюдце, держа на вытянутых руках.

Я не тороплюсь пить.

Своё спокойствие —  давно стоило осознать —  я черпаю в спокойствии Ларса. Я зарываюсь пальцами в светлые волосы, пропускаю между пальцами шелковистые пряди.

Пожалуй, повторять двойной опыт я не готова, а вот на Ларса бы набросилась хоть сейчас. С пробуждением магии я стала ненасытной.

Про Яна я почти не вспоминаю. Зато он сам напоминает о себе —  встаёт и начинает молча одеваться, и вид у него ещё более пристукнутый, чем пару минут назад.

Зная его характер колючего дикобраза, можно не сомневаться, что Ян потихоньку закипит и, дойдя до предела, выплеснет эмоции в самый неподходящий момент, ошпарит яростью, уколет злобой. Но пока он ещё только закипает, можно попробовать сбить настрой и приставить к делу.

—  Ян, —  спокойно окликаю я, делаю первый глоток.

Он не отвечает, но поворачивается ко мне, смотрит вопросительно.

—  Ты должен сказать: “Да, моя госпожа?” —  подсказывает Ларс.

Ян стискивает зубы и бросает на самозванного учителя огненный взгляд. Мог бы, действительно бы ошпарил.

Я ставлю чашку на блюдце, поднимаюсь и одёргиваю подол. Платье, не сомневаюсь, выглядит ужасно. Оно измято, местами порвано. Спасти его не получится, только выбросить. Или долго и нудно зашивать. Словом, купить новое проще.

—  Ян, посмотри на меня внимательно. Я не могу появиться перед кузинами в столь безобразном состоянии, а ты точно не хочешь, чтобы они гадали, с тобой я развлекалась или не с тобой.

—  И?!

—  Ты сейчас идёшь в мою комнату и приносишь мне сменную одежду, —  я понижаю голос, говорю медленно и уверенно.

Действует —  Ян не взрывается.

Рвано выдохнув, Ян кивает на Ларса:

—  Пусть он идёт!

—  Ян, как аристократ, пусть и потерявший свой статус…

—  Титул я не терял!

—  Тем более. Как княжич ты обязан помнить простейшие правила вежливости. О присутствующих  не говорят в третьем лице.

Ян сжимает кулак, но возразить ему нечего.

—  Пусть Ларс идёт, —  повторяет он. —  Ларсу только в радость поизображать из себя горничную.

Ларс, стоя на коленях, продолжает удерживать блюдце с чашкой на вытянутых руках. Взгляд не назвать отстранённым, Ларс с живым интересом следит за мной, готовый уловить даже не оформившееся толком намерение, предугадать, прислужить, на Яна он не реагирует, словно не слышит, но скорее он просто не позволяет эмоциям отразиться на лице. Мне становится обидно за Ларся, за мою опору и поддержку, в то время как Ян моя проблема и головная боль.

—  Да, Ян. Ларс умеет быть полезным. Без Ларса я бы просто не справилась, —  спокойно отвечаю я.

—  А я доставляю неприятности? Так избавься от меня!

—  Ян, сейчас ты тоже пойдёшь приносить пользу. Ты принесёшь мне сменную одежду. Если бы я могла, я бы отправила Ларса.

Ян наглухо застёгивает рубашку, но оставляет ворот приоткрытым, чтобы был виден ошейник —  символ его унижения и одновременно защита от юных и не очень юных ведьм. Скривив губы, Ян отворачивается и, сдержав так и рвавшееся из него ругательство, направляется к двери.

Я сажусь обратно на матрас и забираю чашку, Ларс всё также продолжает держать блюдце.

—  Как ты? —  спрашиваю я.

В глазах Ларса отражается лёгкое недоумение, словно он не может понять, о чём именно я его спрашиваю, но, парадоксальным образом, сам ответ затруднения у него не вызывает:

—  Хорошо, госпожа. Спасибо, что позволяете мне быть рядом, —  он излюбленным жестом касается моей лодыжки, гладит.

Я зарываюсь пальцами в его волосы, и Ларс откровенно жмурится от удовольствия. Но сколько в его мимике искренности, а сколько притворства?

Ларс как всегда улавливает малейшую перемену в моём настроении, широко распахивает глаза, пытается рассмотреть, что он сделал не так, чем вызвал моё неудовольствие. Я успокаивающе провожу по волосам.

Имеено сейчас мне больше не хочется тащить Ларса в постель. Не вообще, а в это конкретное мгновение. Мне слаще наблюдать за его выражением лица… Тёмная эгоистичная часть меня, та самая, глубинная, не знающая морали, наслаждается, но не властью как таковой, а своим значением для чужой жизни. Ларс часто повторяет, что хочет быть нужным для меня, но и я, как выяснилось, хочу быть нужной ему.

Получается, с Яном мне тяжело, потому что он не ценит моих усилий?

К счастью, уйти в самокопание, которое бы точно ни к чему хорошему меня бы не привело, я не успеваю —  возвращается Ян.

Платья не видно, в руках у него только свёрток.

—  Переодеть, госпожа? —  выплёвывает он.

—  Ты помял платье госпожи?! —  вскидывается Ларс.

—  Ха! —  Ян кривится, не отвечает.

—  Если бы это сделал я до того, как меня выбрала наша госпожа, меня бы за порчу платья казнили.

—  За тряпку?

—  А если бы я назвал платье госпожи тряпкой, казнили бы особенно жестоко.

Ян отворачивается.

Но всё же снисходит до ответа:

—  Я выбрал платье из немнущейся ткани и сложил, как когда-то мой слуга складывал рубашки, они не мялись.

—  Вот и прекрасно, —  вмешиваюсь я. —  Мальчики, не подглядывать!

—  Пфф! —  Ян демонстративно встаёт носом к стенке и вдруг вздрагивает. Злость исчезает без следа. Ян застывает изваянием.

Я не понимаю, на что его вдруг перемкнуло, но вникать не собираюсь. Я скидываю мятую рвань, отшвыриваю комок, ещё недавно бывший одним из моих дневных нарядов и натягиваю платье, которое принёс Ян. Хороший, кстати, выбор —  лёгкое, в меру закрытое, годится и для прогулки по городу, и по коридору пройти.

То, что я переоделась непременно заметят и будут обсуждать. Догадаться, что именно случилось с платьем, почему мне пришлось его менять, не составит труда. Пусть обсуждают, сколько фантазиии хватит. Развлекаться с рабами не запрещено. Наоборот, я бы странно выглядела, если бы не пользовалась возможностью.

Проблема была не в том, что кузины, а вслед за ними и все остальные, включая главу Дома, узнают, а в том, в каком виде меня бы увидели.

Я ныряю в сменное платье, одёргиваю.

—  Ларс, помоги застегнуть, —  прошу я, хотя надо быть честной, фраза звучит как приказ и им по сути и является.

—  Да, моя госпожа!

Ларс в мгновение оказывается за мной, и я ощущаю бережные, полные нежности касания. Ларс защёлкивает крючок за крючком, ни одного лишнего движения, но даже так он ухитряется ласкать мою спину, шею, плечи.